Ведьма на зелёной фишке - Громова Ирина Петровна (книги бесплатно без регистрации .txt) 📗
И почему бедной Глаше отрезали руки и голову? Сначала я подумала, что это могла сделать Валентина. Она, обнаружила тело, переодела в свою одежду, отрезала руки и голову, чтобы убедить убийцу, что мертва именно она.
Но сама жена Терентия утверждала, что нашла тело уже обезглавленным и только спрятала, прикопала голову, завернув в пакет.
Утром я никого не стала ждать к завтраку, встала пораньше и пошла в школу, чтобы переговорить с директором Владленом Леонидовичем. Собственно, на процедуру объяснения ушло минуты три. Владлен просто взял ключи от кабинета и проводил меня в дальний угол на втором этаже здания школы, где под музей было выделено два класса. Один – под патриотическое воспитание. Второй – для всего остального. Сейчас там была нужная мне экспозиция.
Владлен рассказал мне «новость» о гибели хозяев Кручихи, посетовал на то, что теперь будет с гостиничным комплексом, рассказал, куда повесить ключ и побежал на урок.
В музее было тихо и думалось легко.
Мне вспомнилось, как во время презентации выставки «Знаменитые клады», Терентий демонстрировал какую-то древнюю, ещё советскую папку с бумагами, в знак подтверждения, что собраны некие документы. В тот день эту папку листали гости из района и до меня она так и не дошла. Потому что я спешила смотреть лекции профессора Красильникова. Возможно, там есть что-то нужное.
Сверху на стеллажах папки не лежали. Я нагнулась и осмотрела внутренние полки стола. Здесь кое-что было, но прошло время, прежде чем я выудила нужные мне документы. В огромной синей картонной папке на завязочках, лежали еще несколько стандартных зелёных папок по темам. Папки так и назывались: семья Никитовых, семья Чурсановых, Шестаковых и… очень хорошо – Галучевых.
Редко бывает, когда удача так решительно сама идёт к тебе в руки. Сейчас она буквально навязывалась и кричала, «возьми, меня, возьми!»
Толстая потрепанная зелёная папка, пахнущая пылью и старыми газетами, была озаглавлена словом ГАЛУЧЕВЫ. На нижней строке было выведено почерком молодой учительницы начальной школы:
«Материалы собраны основателем первого краеведческого музея посёлка Светлый Путь Тамарой Николаевной Волковой».
Почему-то волнуясь, я осторожно развязала дряхлые тесемочки.
Откинула обложку папки. Прямо на меня смотрело генеалогическое древо семьи Галучевых, любовно выведенное на обычном листочке в клетку лет сорок назад. Было у кулака Фёдора Васильевича Галучева четыре сына. Вот удача так удача.
А дальше, газетка к газетке, документик к документику, подобранные и сложенные в хронологическом порядке, вырисовывалась трагическая судьба мощнейшего местного рода.
Заглянув в музей на часик, я просидела здесь больше пяти часов. И только после обеда решительным шагом направилась в контору к Василисе Премудрой. В голове у меня сложилась общая картина.
А на отдельной бумажке я дорисовала дерево рода Галучевых, с учетом дополнений, которые произошли за последние сорок лет. С тех пор, как прикасалась рука неизвестной мне Тамары Волковой.
И выглядело оно так.
Самое зажиточное и мощное семейство, прочно обосновалось в наших местах более века назад, благодаря аграрной реформе 1906 года. Принятые Петром Столыпиным указы облегчали крестьянам покупку государственных и помещичьих земель в кредит, и расширяли деятельность Крестьянского земельного банка.
Хутор Галучевых до 1917 года так и назывался хутором и располагался за деревней Кручиха. Обосновал его бывший кручихинский крестьянин Фёдор Васильевич Галучев, который полностью использовал все возможности реформы в период с 1906 до 1913 года. Благодаря льготам и кредитованию Крестьянского банка, в который правительство России делало постоянно возрастающие вливания вплоть до начала Первой мировой войны – быстро развивалось сельское хозяйство великой России.
Семи лет хватило Фёдору Васильевичу, чтобы скупить сотни гектаров земли в радиусе двадцати километров от своего хутора, построить крепкое хозяйство, родить и вырастить детей. И тучнели его стада на заливных лугах, работал кирпичный заводик со своим карьером, увеличивалось количество прудов с жирным карпом. Поля засевали овсом и льном. И даже держали в Питере свою льняную мануфактуру.
И в семье у Фёдора Васильевича всё было ладно. И хозяйка – Людмила Леонидовна на все руки мастерица. Из образованных. И сыновья Пётр, Павел, Иван и Матвей – подрастали толковые. Детям дал образование в церковно-приходской школе, которую сам же и основал в Кручихе. А Ивана даже учил в Питере, надеялся, возьмёт старший сын заботы о мануфактуре и со временем расширит семейное дело. Дело-то, оно ведь требует постоянного присутствия и хозяйского пригляду. А как приглядывать, если мануфактура за сто шестьдесят вёрст от хутора. Иван учился на механическом отделении «Технологического Института Императора Николая 1» Будущий специалист для управления фабриками, был освобождён от платы за учёбу.
Отсюда и пришла беда к Фёдору беда.
На царские и родительские деньги институт готовил на погибель всего российского мироустройства не только знаменитых будущих учёных, но революционеров. Таких как Кржижановский, Красин, Лазо, с которыми лично был знаком Ванька Галучев. После революции Ванька заделался большевиком. Один раз приехал домой, рассказать семье, как они будут в скором времени прекрасно жить в коммуне, после чего с позором был изгнан из дома до тех пор, пока вся эта юная чушь не выветрится из незрелой башки.
Но после тревожного визита сына сделал выводы и Фёдор Васильевич. Надо избавиться от активов, пока Ваньку не убедили пустить их на дело революции. Слухи о смуте в столице докатились до хутора Галучевых. Фёдор не стал долго ждать и, на случай, если придётся покинуть насиженное место и уйти хозяйствовать куда-нибудь в Сибирь, всё что мог, обратил в золотые монеты. А монеты надёжно припрятал. До лучших времён, а может, и до чёрных. Времена ведь меняются. А золото только набирает цену.
В 1920 году вчерашний студент Ванька вернулся-таки домой сегодняшним комсомольцем. И здорово удивился тому, что семья так резко обеднела. В доме теперь вместо сундуков со скарбом простая посуда и рваные половики. И даже похвалил родителей за проявленную революционную скромность и предусмотрительность, выраженную в избавлении от бытовых предрассудков.
В начале 20-х классовые дискуссии в семье затихли, потому что началась эпоха НЭПА. И Фёдор Васильевич получил несколько годков плодотворной жизни на земле. И даже начал верить сыну в рассказы о наступившей новой жизни. Но золотишко предусмотрительно не доставал. За годы НЭПа даже приумножил свой личный золотой запас. Но времена Нэпа закончились также внезапно, как и начались. И однажды приехал Ванька и сказал просто:
– Батя, мама, собирайтесь и братьям скажите. Можете взять одну корову, коз и баранов. Вы переезжаете в посёлок Светлый Путь, будете работать в колхозе. Государство даст вам комнаты. А имущество переходит в общественную собственность. И станет основой для будущего колхоза «Заветы Ильича», который возглавлю я. Извини, батя, ты уже на пенсии. Но твои советы будут полезны товарищам по партии в Светлом Пути.
Надо признать, что Фёдор Васильевич с Людмилой Леонтьевной, а также братья, которые к тому времени обзавелись семьями, пытались сопротивляться переезду в грязный посёлок с неподходящим ему названием Светлый Путь. Ваньке даже пришлось арестовать и сослать куда-то одного брата. Именем революции. Так, про Петруху никто никогда больше не слышал.
Людмила Леонидовна долго плакала и пошла собирать нехитрый оставшийся скарб. А Фёдор Васильевич так и проклял непутёвого сына. И со словами «Иудой тебя надо было называть, сынок, а не Ванькой», перебрался в будущий микрорайон Светлого Пути, окрещённого народом Злобино. В маленький холодный летний дом. Только такие кособокие избушки-бараки и могли строить для себя и своих людей комсомольцы. Так потом строить нормальные дома и не научились.
